Жизнь крайне переменчива, человек непостоянен и, часто само его существование поставлено под угрозу. Нас безмерно угнетает необратимая хрупкость бытия. Многократно разочарованные в тщетных попытках надежно укорениться в ускользающей реальности, мы ищем утешения в иллюзорном мире искусства, — запредельности, живущей и действующей по своим собственным законам. Здесь снимаются все неразрешимые противоречия; жизни и смерти, прошлого и будущего, реального и воображаемого, боли и наслаждения, добра и зла. Ориентиром при этом служит, по мнению Жоржа Батая, некая «автономная духовная точка», место феноменальной «суверенности», означающее верховную власть и высшую независимость автора-демиурга.

    Путь Никиты Кропоткина от «искусства к искусству» был сложным и противоречивым, похожим, как в песне, на «путешествие  от себя к себе», равным, по сути, обретению собственного «я». Никогда не изменявший самоценной линии живописи, он практически отошел от нее, работая в технике художественного стекла, погружаясь все глубже и глубже в эту стихию. Однако, самым парадоксальным образом,именно это и вернуло его на «путь истинный», — сначала к живописным композициям на стекле в ультрасовременной технике glasspaint, а затем к «чистой» станковой живописи.Вне всяких сомнений glasspaint, несмотря на некоторые технологические ограничения, несет в себе специфический, яркий месседж  и в этом смысле значительно обогащает творческую кухню художника, но абстрактный  язык красочного полотна гораздо более многомерен. У невидимого мира и его значений нет видимого выражения. Трудно передать нечто невообразимое,придать форму несуществующему. Только язык искусства вполне самодостаточен  для того, чтобы взять на себя эту амбициозную  миссию.

    Искусство Никиты Кропоткина — это живопись энергий и силовых полей, живопись потоков света и цвета, зыбкое видение в  мерцающем экране запредельного бытия, обладающего всеми атрибутами автономной реальности. Медиум в миры первородных стихий и блуждающих эйдосов.

              Сергей Чернов